В отношении Пригожина поступили по принципу меньшего зла

С момента попытки мятежа Евгения Пригожина прошло вот уже почти две недели, однако надежды «западных партнёров» так до сих пор и не начали оправдываться. Напомним, что вначале США, ЕС и, конечно же, Украина рассчитывали на то, что действия Пригожина приведут к перевороту в России.

Не привели. Пригожин сдался на полпути, выторговав для себя условия личной неприкосновенности.

Затем на то, что подавление мятежа и вывод войск ЧВК «Вагнер» на Украину ослабит российскую армию на передке, вызовет в ней внутреннее бурление — и тем самым позволит войскам киевского режима добиться хоть каких-то значимых успехов в ходе контрнаступа. 

Не ослабило. Да, российская армия, по словам некоторых командиров, находилась в смятении от происходящего. «Мятеж 24 июня ввёл многих в депрессию. Свалил мотивацию. Особенно у тех, кто воюет с 2014 года. Большего урона, чем Пригожин, фронту никто не наносил. Фронт держался на ниточке», — писала известная российская журналистка, член Совета по правам человека при президенте РФ Марина Ахмедова. Какие-то подразделения были отозваны с фронта для противостояния мятежу. Но фронт в итоге не рухнул. 

Наконец, Киев и Запад рассчитывали, что бурление начнётся хотя бы в России. Что (учитывая колоссальную популярность ЧВК «Вагнер» в российском обществе) люди разделятся на, условно, сторонников Пригожина и сторонников Шойгу, после чего начнут выяснять отношения между собой.

Не началось, не начали. Да, отчасти потому, что значительная часть населения понимала, что именно этого и хочет противник. Внутренней смуты, способной расколоть Россию по образцу 1917 года. Смуты с такими последствиями, по сравнению с которыми все нынешние разногласия покажутся досадной мелочью. Но ещё и потому, что российская власть после подавления мятежа заняла очень правильную, государственническую позицию. 

Так, не было никаких массовых репрессий против бойцов ЧВК. И Владимир Путин, и все российские чиновники в каждом выступлении отмечали, что «вагнера» — это российские национальные герои. Самая лучшая в мире штурмовая пехота, которая освободила Артёмовск и Соледар, которая стояла и будет стоять на страже российских национальных интересов. Причём не только в Африке или других далёких странах. Передислоцирование ЧВК «Вагнер» в Белоруссию отнюдь не означает, что бойцы сказали своё последнее слово на украинском фронте. Эту передислокацию нельзя рассматривать как ссылку — скорее как тактический манёвр. Ну а также желание не допустить каких-то конфликтов между «вагнерами» и частями Министерства обороны, у которых к ЧВК могут возникнуть вопросы на предмет мятежа в самое неподходящее для армии время. Те же, кто не ушёл в Белоруссию, продолжат служить Родине в подразделениях других силовых ведомств, где их боевой опыт и отвага найдут своё применение. 

Более того, российские власти дали понять, что ЧВК «Вагнер» находилась на полном бюджетном обеспечении. «Хочу отметить и хочу, чтобы все знали: содержание всей Группы Вагнера полностью обеспечивалось государством. Из Министерства обороны, из государственного бюджета мы полностью финансировали эту группу», — заявил Владимир Путин. По словам президента, с мая 2022 года по май 2023-го из бюджета на денежное содержание и стимулирующие выплаты для «вагнеров» было выделено более 86 млрд рублей. Еще 110 млрд было выделено на страховые выплаты. И это только прямое финансирование. По словам российского журналиста Дмитрия Киселёва, ЧВК «Вагнер» в рамках госконтрактов получила около 850 млрд рублей. Примерно на такую же сумму компания «Конкорд» Евгения Пригожина (которая и управляла ЧВК) получила за оказание российской армии услуг по организации питания военнослужащих. 

Тем самым была не только опровергнута ложь Пригожина о том, что он, мол, финансирует ЧВК за свои деньги (танки, видимо, из шахт доставал, а не со складов Минобороны), но и было чётко обозначено, что «вагнера» — это часть российских вооружённых сил. 

Часть, которую ввёл в заблуждение обуреваемый амбициями и жадностью человек. Евгений Пригожин.

Да, господин Пригожин за счёт грамотной информационной работы сумел создать себе имидж чуть ли не главного патриота. Народного лидера, который наказывает кувалдой. Общественного защитника, который разговаривает на простом языке. Правдоруба, который не стеснялся оскорблять высшее военное командование страны. И чуть ли не единственного руководителя, который хочет победить киевских нацистов.

И российские власти это терпели. Терпели истории с кувалдой, прекрасно понимая, что Евгений Пригожин тем самым нарушает закон и подрывает эксклюзивное право государства на насилие — право, на котором держатся закон и порядок в любой стране. Терпели его хамские выступления и уголовную лексику — даже несмотря на то, что Пригожин с его хамством стал чуть ли не любимым спикером для множества русофобских СМИ. Терпели его оскорбления и клевету — ту же самую историю о якобы целенаправленно организованном для Группы Вагнера снарядном голоде. Другие командиры (тот же Александр Ходаковский) рассказывали, что тогда снарядный голод был во всех подразделениях. Отчасти из-за недостатка производства, а отчасти из-за необходимости заполнять склады на случай отражения большого украинского наступления. И если Пригожину из-за его шантажа Минобороны начали бы отгружать больше боеприпасов, то это означало бы, что другие подразделения получали бы меньше. 

Российские власти даже не критиковали Пригожина за то, что он сам относился к своим бойцам как к мясу. И речь не только о системе наказаний, о тактике «штрафбатов» (особенно для взятых в состав ЧВК заключённых), но и о том, что при штурме Артёмовска Пригожин, по его собственным словам, положил 20 тыс. бойцов. Военные эксперты говорили, что, если бы вся российская армия так воевала, её бы уже давно не было.

Не критиковали потому, что идёт война, в ходе которой не должно быть раскола. Не критиковали из уважения к героизму бойцов ЧВК. Не критиковали, наконец, исходя из святого принципа всех технических специалистов: «Если работает — не трогай». Однако Пригожин, воодушевлённый безнаказанностью и окрылённый общественной любовью, пересёк все красные линии. Пошёл на мятеж.

Перефразируя известную пословицу, «человека можно вытащить из тюрьмы, но иногда нельзя вытащить тюрьму из человека». Отсидевший почти десять лет за кражи, разбой и мошенничество, Евгений Пригожин почему-то решил, что может отжимать у государства не только деньги, но и власть. Под прикрытием ЧВК «Вагнер», а также используя неэффективность ряда чиновников на местах, он пытался выбивать себе выгодные контракты и объекты в Санкт-Петербурге и других городах России (записывая иногда собственность на детей). И когда в определённый момент он перестал получать своё, то решился на полноценный военный мятеж.

При этом господин Пригожин полностью понимал, к каким последствиям этот мятеж приведёт. Понимал, что возможен развал фронта. Понимал, что возможен развал армии (военным пришлось бы стрелять в тех, с кем они буквально за месяц до этого делили один окоп). Понимал, наконец, к чему может привести ввод военных подразделений в Москву — тем более подразделений, где часть бойцов является бывшими уголовниками. Винтовка рождает власть, и от этой власти и у не сидевших-то людей иногда сносит крышу — а тут речь о тех, кто уже познал вкус крови и насилия. В результате в Москве неизбежно начались бы погромы, разбои, убийства и изнасилования. 

Но для Пригожина все эти риски были «щепками», летящими от рубки важного для него леса. Для государства же они такими не были. Именно поэтому бойцов ЧВК «Вагнер» не пустили бы в Москву. Именно поэтому львиная доля населения не поддержала мятеж Пригожина. Именно поэтому командирам ЧВК чётко донесли эту мысль. И именно поэтому, вероятно, Пригожин, осознав бесперспективность своего мятежа, сдался после получения личных гарантий безопасности, став пресловутой щепкой — но уже для государства. Прощать и отпускать его, конечно, было нельзя. Он должен был ответить за свои слова — но Москва правильно рассудила, что, если бы 24 июня вместо компромисса была бы сделана ставка на арест Пригожина, это привело бы к гибели тысяч бойцов ЧВК и ослаблению российского государства на фронте, выгоду от чего получил бы лишь киевский режим. Поэтому и был сделан правильный, в общем-то, выбор — спасти множество героев за счёт отказа от преследования одного преступника.

Геворг Мирзаян