Война за мир. С кем, как и о чем договариваться России на Украине

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что Владимир Путин открыт к любым контактам, чтобы добиваться выполнения поставленных задач иными средствами, чем СВО, причем иные средства были названы "предпочтительными"

Президент ЮАР Сирил Рамафоса заявил, что мирные переговоры должны пройти даже в том случае, если войска РФ останутся на занятых позициях.

Сначала прекращение боевых действий, затем — создание рамочных условий для прочного мира — такой план выдвинут африканской делегацией.

Он очень напоминает положение Минска-2, которое требовало сначала проведения выборов на Донбассе, а только затем передачи его Украине. Напоминает, потому что и тот, и этот варианты для украинских властей неприемлемы.

Но только для текущих властей, а не для каких-то гипотетических будущих. Официальный представитель президента ЮАР Винсент Магвенья сообщил, что после начала мирного процесса руководство над ним должен взять генсек ООН, который, по словам президента Рамафосы, «приветствовал эту инициативу» (это правда, представитель генсека ООН Стефан Дюжаррик подтвердил), а «осторожную поддержку» выразили даже представители США и Великобритании.

По некоторой информации, за африканским планом стоит Китай, мирный план которого (очень похожий на африканский) был предложен 24 февраля, но отвергнут и Западом, и Киевом. В тот момент отвергнут, но сейчас ситуация иная.

Ту же идею развил министр обороны Индонезии Прабово Субианто, предложив обеим сторонам немедленное прекращение огня и отход от текущих позиций на 15 километров в каждую сторону для создания демилитаризованной зоны.

Индонезия в свою очередь выразила готовность направить своих военных для участия в миротворческой миссии. Мало того, Субинато заявил революционное для нормализованного дискурса: у причин конфликта есть две версии, поэтому нельзя возлагать ответственность лишь на одну из сторон, а нужно просто взять и перестать стрелять.

А затем «ООН должна организовать и провести референдум на спорных территориях, чтобы объективно подтвердить волю большинства жителей». Таким образом, ставится под сомнение устойчивый нарратив об агрессоре и жертве и поднимается вопрос субъектности населения — решать должны люди, а не чиновники в кабинетах.

Для постмайданной Украины и Запада так демократически вопрос вообще никогда не стоял.

Интересно, что в риторике Запада, прежде всего США, возникает дискурсивный сдвиг именно в ту сторону, в какую клонят на так называемом глобальном юге.

Координатор стратегических коммуникаций в Совбезе США Джон Кирби сказал, что Вашингтон поддержит любое мирное предложение, если таковое поддержат «президент Зеленский и украинский народ», правда потом добавил, что план должен «хотя бы содержать ссылку» на пункты урегулирования, которые предложил Зеленский.

Действовать по плану Зеленского и включить ссылку на его план все же разные вещи.

Рамки возможных мирных переговоров на Западе разминают уже не первый месяц, по сути, мягко предлагая Украине переговорные позиции. Такие позиции были предложены многими неофициальными лицами.

Так, всегда колеблющийся вслед за линией партии американский философ Фрэнсис Фукуяма заявил, что занятие Украиной Херсонской и Запорожской областей к концу лета станет основанием для мирных переговоров, в ходе которых Киев «может предоставить неофициальные гарантии», что не будет пытаться вернуть Донбасс и Крым военным путем.

А Генри Киссинджер отметил, что война закончится примерно в тех же позициях, которые Россия и Украина занимали до 24 февраля 2022 года, после чего Украину нужно принять в НАТО, что стабилизирует фактические к тому моменту границы.

Именно о таком сценарии как о крайне выгодном для США несколько месяцев назад говорил экс-офицер разведки США в Европе Кристофер С. Чиввис, который заочно спорил с генералом Беном Ходжесом, лоббирующим атаку на Крым:

«Да, было бы неплохо, если бы Украина отвоевала еще немного территории. Но какой ценой и ради какой стратегической выгоды? Если бы переговоры заморозили линии фронта там, где они сейчас, Путин заплатил бы очень высокую цену за очень ограниченные выгоды. Его вооруженные силы продемонстрировали свою некомпетентность всему миру. Россия стала государством-изгоем, и ее отношения с Европой — самые важные на протяжении столетий — разрушены. Санкции замедлят экономический рост России на долгие годы, даже если в конечном итоге они будут смягчены в обмен на уступки со стороны Кремля».

 

Контрнаступление как позиция для переговоров

Действительно, США в конфликте России и Украины уже получили все что хотели: Россия выбита с европейских рынков, лишена доступа к западным технологиям и финансовым инструментам, ослаблена экономически, политически и демографически, между двумя странами создана разрушенная и разрушаемая «полоса отчуждения», десятки тысяч трупов с обеих сторон и соответствующая работа СМИ не дадут в ближайшее время утихнуть национальной ненависти.

Соответственно, открываются просторы для главного — для решения вопроса с Китаем.

По словам научного сотрудника Китайского фонда международных и стратегических исследований в Пекине Инь Шугуана, «одной из конечных целей Запада во главе с США является не ослабление России, а сдерживание Китая, что является шагом по сохранению глобальной гегемонии Вашингтона», а «украинский кризис вывел США и европейские страны на беспрецедентный уровень солидарности, оказывая большое давление на Китай».

Но это все мысли околополитических деятелей и «эксов». А тут на пресс-конференции в Вашингтоне госсекретарь Энтони Блинкен продолжает ту же линию:

«Успех в контрнаступлении принесет два результата: он укрепит позиции Украины за любым столом переговоров, а также приблизит вероятность того, что Путин, наконец, сосредоточится на переговорах об окончании войны, которую он начал».

На переговорах о чем конкретно? А о том самом. По результату дипломатической миссии в Киев (планируется и в Москву) папский спецпредставитель по украинскому урегулированию, кардинал Маттео Дзуппи выразил предмет для переговоров так:

«Для Москвы два региона в Донбассе — часть России. Украина борется за территориальную целостность. И очевидно, что это противоположные позиции. Мы можем только желать, чтобы этот спор был разрешен не при помощи оружия, но всеми теми инструментами, которых до сих пор было недостаточно, чтобы избежать конфликта».

Что касается вступления Украины в НАТО, Йенс Столтенберг дал понять, что до окончания войны вопрос об этом не стоит и «только суверенная, независимая, демократическая Украина может стать членом НАТО».

Позиция понятна, тем более что, по словам президента Латвии, Альянс не понимает «что делать с ситуацией, когда воюющее государство присоединяется к Альянсу, и что это означает в контексте статьи 5».

Статья 5 устава НАТО касается принципа коллективной обороны — нападение на одну из стран Альянса расценивается как нападение на весь Альянс. Впервые статья 5 была применена после терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Ясно, что исполнение статьи 5 при вступлении Украины в НАТО обернется мировой ядерной войной.

Пока на такое никто не готов.

Таким образом, надежды на прием Украины в НАТО напрямую связываются с мирным договором, реальные контуры которого в нынешних условиях могут появиться только по результатам украинского контрнаступления — возможно, к осени.

При успехе украинского контрнаступления в общем виде базовые переговорные позиции могут выглядеть так: Украине — НАТО, Запорожскую и Херсонскую области; России — Крым, ДНР, ЛНР без официального признания и смягчение санкций.

При провале контрнаступления по Запорожской и Херсонской областям могут быть сложные переговоры с целью провести там референдум под эгидой ООН.

А для радикализированного украинского населения контрнаступление само по себе, вне зависимости от его результатов, может стать отрезвляющим моментом. Огромное количество погибших и забитые до отказа раненными больницы легитимируют переговоры с дальнейшей заморозкой конфликта (в дискурсе, естественно, временного, наступление ВСУ продолжится после восстановления и накопления новых сил).

Не идеально, но для многих предпочтительно

Россия к переговорам, очевидно, готова. Впрочем, она искала их еще в марте 2022 года, о чем на днях заявил Владимир Путин, сообщив, что во время переговоров в Стамбуле в марте прошлого года украинская делегация парафировала проект мирного договора, «но затем Киев выбросил его, хотя там были детально прописаны гарантии безопасности».

«Мы готовы сейчас к переговорам, но Украина делает ставку на контрнаступление», — сказал Путин.

В то же время очевидно, что ставка на контрнаступление связана именно с открытием окна для переговоров.

Посол России в Вене Дмитрий Любинский в недавнем интервью порталу Exxpress сообщил, что власти РФ рассмотрят все «честные, серьезные, нейтральные, хорошо продуманные и конструктивные» предложения возможных посредников.

Об этом же говорит и пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков: «Президент Путин был, есть и будет открыт к любым контактам с тем, чтобы добиваться выполнения наших задач иными средствами, чем СВО. Если это будет возможно, это будет предпочтительно».

Но есть проблема — нынешние украинские власти сами себе законодательно запретили переговоры с Россией.

«Сейчас никаких предпосылок для договоренностей нет. Более того, сейчас нет какого-то фундамента, хотя бы хлипкого для того, чтобы выстраивать хоть какой-то диалог», — заявил Песков.

Что за хлипкий фундамент? Это, конечно, фигура, с которой можно было бы начать переговоры. Позиция Зеленского и его окружения таких надежд не дает.

Китайские предложения Киевом были отвергнуты категорически. Касательно плана Бразилии и ЮАР в офисе Зеленского сказали, что рассмотрят их, но реализовывать будут только украинский вариант — переговоры после вывода российских войск на границы 1991 года.

Предложение же Индонезии глава Минобороны Украины Алексей Резников вообще назвал «планом России», на который нет смысла тратить время, тем самым закрывая пространство для компромисса. Что касается самого Зеленского, то, по его словам, Украина не готова к мирным планам, способным привести к замораживанию военного конфликта.

Мы уже писали, что Зеленскому для сохранения своих позиций во власти нужен либо мир на его условиях, либо перманентная война.

Сможет ли его окружение сохранить контроль над государством в условиях некой заморозки (с вялотекущими приграничными стычками) в стиле Минских соглашений, когда страна наполнена вооруженными радикалами и толпами политиков, желающих попасть на место Зеленского, — вопрос не праздный.

Выборы президента должны быть весной 2024 года. Если военное положение сохраняется, то все понятно. А если нет?

На осень 2024 года назначены выборы в США, на которых, возможно, победит Дональд Трамп, который пусть и в рамках популизма, но все-таки заявил, что сможет остановить войну за 24 часа. С января начнутся праймериз, на которых станет понятно, насколько далеко зайдут прокуроры в уголовных делах против Трампа. Утопить его они вполне могут, но вот в пользу ли Джо Байдена?

Согласно результатам исследования The Economist, при выходе на финишную прямую Байдена и Трампа перевес будет у первого. Особенно если к тому времени Байдену удастся удержать экономический кризис (пока удержал) и показать избирателю явные успехи по борьбе с Россией, например взятие Украиной каких-то существенных территорий на юге. Ну и, конечно, отбиться от нового коррупционного «Байденгейта».

А вот если соперником действующего главы государства станет относительно молодой и гораздо более праворадикальный, нежели Трамп, Рон ДеСантис, то, согласно исследованию, шансы уравниваются.

Не стоит забывать и о том, что в самой Демпартии Байдену составляет конкуренцию Роберт Кеннеди — младший, который заявил, что американцы превратили Украину в скотобойню, которая уничтожила 350 тысяч молодых украинцев.

Таким образом, к началу следующего года американскому правящему классу (неважно, из какой партии) нужен хотя бы промежуточный результат по Украине. Или успех контрнаступления и переговоры, закрепляющие этот успех, или неудача контрнаступления и, возможно, переговоры, фиксирующие новую реальность уже при новом президенте.

Ситуация должна стать понятной к этой зиме.

Вспомним, относительно недавние инсайды ставшего снова популярным американского журналиста-расследователя Сэймура Херша о том, что Польша, Венгрия, Литва, Эстония, Латвия и Чехословакия якобы тайно уговаривают Зеленского «прекратить войну — даже уйти в отставку, если потребуется, — и позволить начать процесс восстановления своей страны» для стабилизации границы подальше от Польши и других стран Восточной Европы, а также ради сохранения потенциала Украины по экспорту ресурсов и перспективы вступления в НАТО.

Причем вступления, например, по схеме, предложенной экс-заместителем генсека НАТО Александром Вершбоу: «Это было бы похоже на обязательства США в области обороны перед Израилем. Это послужило бы временным соглашением до тех пор, пока Украина не вступит в НАТО».

Если не Зеленский, то кто?

И тогда возникает закономерный вопрос: кто, если не Зеленский?

Влиятельный глава Офиса Президента Андрей Ермак не представляется отдельной от Зеленского фигурой. Это так называемый серый кардинал, теневой игрок, которого нет даже в рейтингах.

Спикер Верховной Рады Руслан Стефанчук скорее юрист, чем политик. Он более публичен, чем Ермак, но вряд ли на что-то претендует.

Премьер-министр Денис Шмыгаль в принципе не является политической фигурой. Это технический работник, менеджер олигарха Ахметова.

До недавнего времени сильным кандидатом выглядел главком Валерий Залужный. Руководитель воюющей армии имеет высокие рейтинги и вполне может быть тем человеком, который скажет, что войну нужно хотя бы приостанавливать. По крайней мере, его словам можно и поверить.

Но после ранения реальность его кандидатуры вызывает большие сомнения. А публикация Politico о том, что Залужный руководил группой, взорвавшей «Северный поток» с одновременными сообщениями, что Гаага к осени выдвинет обвинение по поводу взрыва, пожалуй, ставят на главкоме крест как на крупном политике.

Интересно, что предполагаемые действия Залужного с Зеленским никто не связывает.

«Спойлером» Залужного со стороны президента выглядит глава ГУР Кирилл Буданов — молодой, дерзкий, медийный. Считается, что у него есть британская поддержка.

Наверное, в других условиях Буданова можно было бы рассматривать как кандидата в президенты Украины, но теракты в России, которые были приписаны ГУР (а ГУР и не сильно это отрицало) делают его совсем нерукопожатным для ведения мирных переговоров. Кроме того, если Залужного можно представить как независимого от Зеленского персонажа, то Буданова — вряд ли.

Возможно, надежды на возвращение теплятся у Петра Порошенко. Особенно когда их ему подогревает теплая встреча в Киеве с премьер-министром Канады Джастином Трюдо и министром финансов Христей Фриланд.

Порошенко, как, с одной стороны, основатель Партии Регионов и подписант Минских соглашений, а с другой — как «гетьман» АТО на Донбассе, переговоры вести, наверное, мог бы. Проблема только в том, что у него очень низкая электоральная поддержка и Порошенко можно назначить президентом, но нельзя избрать.

Для вступления в НАТО нужна «демократия», значит, придется как-то избирать, и значит, это будет не Порошенко.

Олигарх Виктор Пинчук (читай: Джордж Сорос) активно раскручивает таких персонажей, как Сергей Притула и Сергей Стерненко. И если второй для переговоров с Россией не годится совсем, то Притула — такой же бросовый материал, но с менее радикальным бэкграундом, поэтому чем черт не шутит.

Выглядит крайне несерьезно, но в 2018 году и Зеленский выглядел точно так же. Ведь по большому счету имеет значение не реальный общественный статус персонажа, а его медийный образ. И с этой точки зрения гораздо лучше в качестве мирного переговорщика выглядит как бы связанный с Зеленским, но как бы и не связанный Алексей Арестович (признан экстремистом в РФ).

Арестович медийный, не занимает никаких политических должностей, почти (почему «почти» — чуть позже) не связан ни с какими военными преступлениями и, главное, выступая с позиций нерадикального украинского патриотизма, популярен среди русскоязычного населения.

Он критиковал госполитику в отношении русского языка и это политически верная позиция по двум причинам — новая рекомендация Венецианской комиссии по пересмотру языковых норм и демографические изменения на Украине, связанные с перетоком огромного количества русскоязычного населения из восточных областей в западные и украиноязычного — из сел восточных областей в города.

Сегодняшнюю языковую картину Украины еще нужно изучить — она не такая, какой была до февраля 2022 года. Арестович упрекал радикалов за неуместные шутки над погибшим от зубов акулы россиянином, осуждал депутата-националиста Пипу за нападки на одессита, который во Львове пел песню Цоя (снова новая демографическая реальность).

В общем, у Арестовича как будто бы много положительных очков для вступления в политический процесс с более компромиссных, чем у его бывшего (или все же настоящего, но тайного?) руководителя Зеленского. Но тут есть но, которое мы обозначили выше как «почти».

Дело в том, что именно Арестович оказался одним из первых на месте событий в Буче. Более того, он был там за несколько часов до обнародования обвинений России (давал интервью ТВ) и существует ненулевая вероятность, что именно он и являлся организатором Бучи как медиакейса «точки невозврата».

И если это так, каковы перспективы диалога с этой фигурой?

Получается, что если Зеленский не может (по объективным причинам) вести мирные переговоры с российским руководством (запретил себе это сам своим же указом), то и ни одной политической фигуры на Украине, по крайней мере публичной, с которой можно было бы вести переговоры, тоже нет.

И тогда либо бесконечная война, либо «не может» Зеленского при определенных условиях превращается в «может».

Цена компромисса

Конечно, у Зеленского — безвыходная ситуация. Оставаясь на позициях переговоров при условиях ухода ВС РФ на границы 1991 года, он в принципе закрывает возможности для переговоров.

Однако заморозка может возникнуть по факту, без всяких особенных соглашений, просто из-за истощения сторон (истощение Украины во многом зависит от США). А после выборов переговорные позиции могут и измениться — это дело пиарщиков, которым понадобиться некоторое время, чтобы объяснить населению новую программу президента.

Тем более что министр обороны Алексей Резников уже говорил, что «зона возможной договоренности» может появиться, если Россия пересмотрит свои публично заявленные цели. Но разве не это произошло на встрече Владимира Путина с военкорами, когда он фактически сказал, что взятие Киева (как и дальнейшая мобилизация) больше в планы не входит?

Нынешняя высокая поддержка Зеленского держится на его должности главы «воюющей нации», дискурса бескомпромиссного патриотизма и «единого телемарафона», где исключена критика президента.

Если придется идти на компромиссы и если будет отменено военное положение, электоральная поддержка изменится. Обязательно появится голоса, которые скажут, что Зеленский плохо подготовил страну к войне, недостаточно компетентно руководил и т. д.

Таким образом, по-хорошему, Зеленскому надо дотянуть военные действия до конца года, чтобы заморозка конфликта произошла максимально близко к выборам. Тогда избиратели могут не успеть озаботиться вышеуказанными вопросами, а также вопросами качества жизни, евроинтеграции, коррупции, демографических потерь и т. д.

Поэтому шанс у Зеленского остаться президентом, подписав какое-то перемирие, не совсем нулевой. Но если не выйдет, то может быть два варианта:

• —

  дотягивание боевых действий до выборов, снятие военного положения, победа Зеленского на выборах, изменение медианарратива и подписание мирных соглашений;

• —

  фактическая заморозка из-за истощения с прекращением интенсивных боевых действий, снятие военного положения, подписание мирных соглашений, выборы, смена Зеленского на условного Арестовича.

Одно останется неизменным: Украина все равно будет антироссийским форпостом НАТО. И к сожалению, война вряд ли будет последней.

Павел Волков