Характер СВО необходимо в корне изменить

Очень много вопросов возникает по поводу возможности весеннего наступления ВСУ. Практически после каждой публикации, связанной с перспективами весенней кампании, приходят вполне логичные вопросы о том, сможем или не сможем удержать занятые позиции, отбросим и пойдем вперед или отойдем на ранее подготовленные позиции для перегруппировки и подготовки ответного удара?

Вопросов много, но смысл всегда один. Людей волнует судьба близких, судьба армии, судьба государства. Да, именно так. Это не моя мысль. Об этом говорит Верховный! Говорит практически постоянно. На кону судьба нашей страны! Мы против глобального Запада.

Недооценивать противника нельзя! Анализируя те поставки, которые анонсируют западные страны, невольно приходишь к выводу о том, что война образца 1914 года заканчивается. Сидеть в окопах в надежде на то, «что украинцы скоро закончатся», больше не получится.

ВСУ переходят, будут переходить, к войне 1941–1942 годов. Не окопная война, где главную роль играет артиллерия, а маневренная, скоростная, с быстрым захватом территорий, с котлами, с уничтожением крупных частей и соединений… Именно для ведения такой войны необходимы танки и ББМ.

Возможно ли это сегодня? Мне думается, что да. Простой пример. Недавно я упоминал о переброске в район Артемовска тяжелого вооружения, танков и ББМ. Переброске в район, где действуют музыканты. Или на стыки, где ЧВК соприкасается с другими подразделениями.

Если все это так, смогут ли штурмовые подразделения выдержать удар такого бронированного кулака? Без достаточного количества ПТС, без новых артиллерийских систем, без достаточного количество личного состава? Не лопнет ли «шов» между частями с разным подчинением?

Да, музыканты мотивированы, хорошо оснащены для своей работы. Но против танков с автоматом или пулеметом не попрешь. А состояние артиллерии, как и другой техники, у «Вагнера» после работы такой интенсивности? Что мы получим в итоге? Маневренные группы ВСУ будут работать не только «в лоб», но и по флангам.

В конечном итоге найдут «дырочку». А дальше классика – танковый клин, рассечение обороны и или котел, или отступление наших подразделений. Практически то, что уже было год назад… Сколько личного состава, техники, боеприпасов, вооружения мы тогда потеряли… До сих пор укроСМИ показывают российские танки, БМП, БТР, «Орланы» и прочее, что воюет сегодня против нас.

Такая ситуация сегодня практически везде. Мы оборудовали эшелонированную оборону. Мы установили инженерные сооружения на танкоопасных направлениях. Оснастили, насколько это возможно, обороняющихся средствами борьбы с бронетехникой противника.

Теоретически это поможет. Практически же украинцы сегодня имеют возможности быстрого маневрирования, быстрой смены направления ударов. Увы, но многократно озвученная проблема со связью, проблема создания сетей связи «от штабов до солдата и обратно», так глобально и не решена. А у ВСУ она есть.

Мне странно, что мы до сих пор всячески стараемся «успокоить народ». «Что происходит на фронте? – Да ничего, воюют помаленьку…» Увы, но это лейтмотив многих публикаций и выступлений сегодня. А зачем это нужно? Хорошо хоть в городах появились билборды с именами героев-земляков.

Мы никак не поймем многократно повторяемую фразу наиболее грамотных военных экспертов, и у нас, и на Западе, о том, что ближайшие полгода или чуть больше станут решающими. И для нас, и для Киева. Причем решающими не только в военном плане.
 

Можно ли ликвидировать или уменьшить опасность наступления?

Вопрос интересный, но требующий небольшой корректировки. Думаю, звучать он должен так, мы понимаем, что позиционная война, все эти штурмы опорных пунктов, мелких населенных пунктов, даже городов вроде Артемовска – это стратегический тупик?

Мы берем очередной опорник, а за ним следующий, потом ещё… Мы теряем личный состав, противник теряет, но в итоге победы нет и не будет. Теряем обученных и обстрелянных профи, меняя их на наскоро натасканных и не пригодных к бою тероборонцев Украины.

Получается какая-то странная «игра». Мы штурмуем опорник, противник бежит или сдается в плен, но тут же начинает прилетать. Позиции пристреляны ВСУ. И даже если не пристреляны, наземные камеры наблюдения, беспилотники и прочие средства разведки прекрасно корректируют огонь украинской артиллерии.

А сколько видео сейчас в сети о наших танкистах, которые превратились в тяжелобронированную артиллерию. Т-90 ведет огонь с закрытых позиций. Несомненно, это большое подспорье пехоте, но танк должен воевать там, вместе с пехотой. Крушить дзоты, позиции пулеметчиков, снайперов, гранатометчиков... А вместо него там «мотолыга» с зенитной установкой на броне.

Практика последних месяцев, особенно штурм Артемовска, показала, что необходимо переходить к маневренной войне. Уничтожать котлы проще, чем выбивать противника из каждого населенного пункта. Ту же авиацию можно использовать по полной, а не так, как сейчас. Тяжелые бомбы быстро приводят в чувство любого вояку.

Правда, возникает вопрос о сохранении инфраструктуры городов и поселков. Но, думаю, кадры того же Артемовска прекрасно иллюстрируют то, что бывает в ходе «щадящего штурма», как ранее это показывали кадры из Мариуполя. Вэсэушники, не стесняясь, используют дома и крыши многоэтажек для оборудования позиций. Прячут танки в жилой застройке. И выбивать их оттуда с ювелирной точностью не приходится.

Важно понимать, что у Киева хватит наглости напасть на территорию приграничных российских областей. Не зря же активизировались ДРГ ВСУ. Понятно, что серьезных успехов они там не достигнут, но даже сам факт того, что они смогли занять сколько-то там километров российской территории, серьезно поднимет рейтинг Зеленского. Значит – нужно подтягивать ближе к границе войска, способные отразить атаку.

Есть и ещё один нюанс, который может существенно ослабить наступательный порыв ВСУ. Это создание мобильных войсковых формирований. Любое наступление растягивает коммуникации наступающих и ослабляет фланги. Для того, чтобы наступление приостановилось или вообще прекратилось, достаточно «сдавить клещами» эти самые фланги.

Вот для этого и предназначены эти мобильные подразделения, а лучше части. Теоретически эту функцию могут исполнить ВДВ или ДШБ, практически же эти подразделения, в условиях насыщенности плацдарма тяжелым вооружением, обречены на разгром. Тот самый случай, когда против лома требуется другой лом.

Я понимаю, что в условиях нехватки тяжелой техники создать такие группы сложно, но почему бы не использовать уже существующие резервы частей и соединений, усилив их танковыми взводами, артиллерией и ПТС. Пусть они не бросаются затыкать дыры в обороне, а бьют туда, где есть слабые места.
 

Вместо выводов

Тот сценарий, который описал я, во многом радикальный. Уверен, что что-то из того, о чем я написал, уже делается, или командование нашло более лучший вариант решения. Однако при ведении боевых действий не бывает «слишком». Нужно знать текущее состояние войск противника. Нужно уметь думать как противник и предвидеть его решения.

В принципе я не ставил себе цель описать единственно правильное решение для наших боевых генералов и офицеров. Более того, уверен, что те, кто прямо сейчас находится в зоне СВО, найдут массу недочетов и недосказанностей. Это понятно уже потому, что только в коробке оловянные солдатики одинаковы. В жизни каждое подразделение или каждая часть – единственное и неповторимое воинское формирование.

Моя цель гораздо менее амбициозна. Показать сложность предстоящей кампании.

Я далек от мысли, что эта кампания будет проиграна. Наоборот, считаю, что проиграть её достаточно сложно. В частности, я думаю, что освобождение Артемовска вызовет эффект домино, дальше будет легче. Оборона начнет рушиться. И гнать ВСУ мы будем достаточно далеко и долго. Нужно только взять…

Да и результаты последних ударов БПЛА и ракет впечатляют. Мы явно перестали накапливать информацию и перешли к её реализации. Мне думается, что при необходимости мы вполне можем нанести удар, который поставит само наступление под большой вопрос или существенно уменьшит его мощь.

Я заметил, как поменялась риторика по отношению к нашим подразделениям. Как исчезло в репортажах слов «мобики». Как уважительно теперь звучит слово «Барсы». Как перестали упоминать прошлое добровольцев-музыкантов. Изменилось даже такое понятие как Росгвардия.

С каким уважением о Росгвардии рассказывал один из «Барсов», боец из тех, кто первым встал на защиту Донбасса в 2014:
 

«Нас прижали так, что оставалось всего два варианта. Отступать или погибать. Вдруг появились три «Урала» росгвардейцев. Без тяжелого вооружения. Все свое ношу с собой. За какие-то минуты командиры расставили всех по местам. Снайперы и пулеметчики расположились там где надо. Отогнали хохлов. Мастера!»

Как здорово проявили себя наши элитные части – десантники и морпехи. Как часто я читаю указы президента о присвоении высокого звания «гвардейский» нашим частям и соединениям. Если первые такие указы вызывали удивление, то сегодня это просто сообщения об очередном действительно героическом воинском формировании.

Победить в окопной войне невозможно. Особенно тогда, когда против тебя воюют экономически могущественные государства. Необходимо наступать. Как когда-то наши деды начали под Москвой, так мы должны начать под Артемовском...

Александр Ставер