Миграция и оргпреступность

С 24 февраля сего года, когда началась украинская кампания, страну покинули 4,6 млн человек. Большинство уехали в западном направлении, в Европу. Число значительное. Миграционный кризис 2015 года, когда в Европу устремились выходцы из Сирии, Афганистана, Северной (и не только Северной) Африки, их число составило менее 2 млн (по разным оценкам, от 1 млн до 1,8 млн), при этом Старый континент сотрясло изрядно.

Эстония не готова принять у себя более 50 тыс. беженцев с Украины, заявила министр социальной защиты республики Сигне Рийсало. По её...

Конечно, на одних беженских цифрах проблему не объяснишь. Весьма важен половозрастной состав мигрантов. Старики, женщины и дети — это одно, бодрые мужчины в цвете лет (да и бодрые подростки) — это другое. Важен и культурно-образовательный аспект. От полной культурной чуждости мигрантов автохтонному населению, что затрудняет мирную ассимиляцию, до неполной культурно-языковой изоляции, при которой легче ассимилировать пришлый элемент. Важны и традиции, а равно и текущие обстоятельства той страны, откуда прибыли мигранты. Более или менее упорядоченный быт — это одно, дикая вольница, война всех против всех — это другое.

Наконец, важна и мотивация мигрантов. От желания просто бежать хоть тушкой, хоть чучелком в более сытую и более мирную страну и там зацепиться на ниве мирного труда до стремления покорять, устанавливать свои правила и нести истинный свет туземцам. Соответственно, важна позиция властей и общества страны-реципиента. От строгого «здесь вам не тут, у нас свои правила, извольте им подчиняться» до полного попустительства: «Они так перестрадали». Каковое попустительство, выглядящее вроде бы очень гуманным, может таить в себе семена будущих больших раздоров.

Оперативно и при этом глубоко исследовать миграционную волну вряд ли возможно. Тут бы как-то решить неотложные текущие задачи по размещению нежданных гостей.

Тем более сейчас недосуг рассуждать о перспективах европейской организованной преступности в новых обстоятельствах. Хотя вопрос может стать весьма актуальным.

Дело в том, что всякая миграционная волна (причём не обязательно военного происхождения, может быть чисто экономического) перекраивает сложившуюся структуру населения. А значит, и структуру этнической преступности или, скажем мягче, девиантного поведения. Ведь и в этой области (даже в этой особенно) царит жёсткая конкуренция и одни этносы сменяют другие.

В начале прошлого века апаши, грабившие как мирных уличных прохожих (в Российской империи это называлось «шибко фулюганили»), так и банковские, а также развлекательные учреждения, начав свою деятельность в Бельвиле и Монмартре, затем распространили её на весь Париж и на всю Францию. Братки были ещё те. Но к 30-м годам этнические французские апаши «погибоша аки обре; и не осталось от них ни племени, ни роду». Их начали заменять представители иных этносов.

В послевоенной Германии в качестве оргпреступников сперва явились южные итальянцы, вытеснившие немцев, затем итальянцев смели югославы, тех — албанцы, тех — арабы и лица кавказской национальности.

На фоне которых итальянские доны былых времён уже смотрелись белыми и пушистыми зайчиками — всё очень текуче.

Сходная картина и во Франции. Там были большие разборки между оргпреступниками, которые с ходом времени делались как бы и автохтонными, и понаехавшими тут. Преступный мир обновляется.

Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен объявила, что Евросоюз намерен выделить €17 млрд странам сообщества на поддержку беженцев с...

В случае с украинцами нельзя сказать, чтобы все они являли восхищённой Европе образцы законопослушания и даже просто приличного поведения. Ведут себя порой крайне непотребно. Казалось бы, можно ждать, что в Берлине чи Мюнхене завтра появится «батько усiх батьков».

Но справедливости ради следует заметить, что одного бытового непотребства и одних хулиганских наклонностей ещё недостаточно, чтобы данная этническая группировка сделалась царём горы. Всё-таки оргпреступность требует от своих участников дисциплинированности и неукоснительного следования своеобразно понимаемому кодексу чести. Это закон волчьей стаи, а ведь волки — это высокоорганизованные социальные животные. См. «Крёстного отца» и прочие поучительные книги.

Тогда как, к счастью для европейских аборигенов, всё наблюдаемое теперь недостаточно говорит о высокой социальной организации героев Украины. Они могут непотребным поведением сильно омрачить (впрочем, и без того уже омрачённый по самое не могу) европейский быт, но на создание альтернативных общественных структур (если угодно — антиструктур) они пока что не выглядят способными.

Для успехов в области организованной преступности нужны более серьёзные дарования и, страшно сказать, более продвинутая культура.

Максим Соколов