Новости

На щелчок пальцев

Российская государственность выкармливала-выкармливала свою культурку, поила её грудным молоком и сливками, дула в темя.

И вдруг вчера осознала, что почти все эти люди — лучшие из лучших! — её ненавидят.

Одни вслух, другие молча.

Ну почти все, кроме, как правило, старых кадров — советской ещё выделки.

Впервые это открытие случилось достаточно давно, ещё когда Чечня была, а потом, когда Грузия была, подтвердилось и, когда Крым случился, закрепилось. Пора бы запомнить это открытие, но всё никак не запомнят и всякий раз удивляются.

«Ой, вот как всё на самом деле!»

Напомню, как это было в сфере культуры и медиа в минувшие восемь лет. Быть может, вы не знаете, а это ведь любопытно: я сам лично по этим местам ходил и знаю все тупики.

Не буду расписывать в красках тот смешной факт, что в канун 2014 года я вёл колонки в восьми глянцевых журналах и был отключён сразу от всех — за позицию по Киеву и Донбассу. Это мелочи, я ещё вышивать умею, выжил.

В Донбасс, если вы помните, заехало за все эти годы считаное количество артистов и считаное количество музыкантов. Не буду перечислять их имена — но это, по сути, единицы.

Мы, находясь в Донбассе, приглашали многих. Я не буду называть всех, но напомню лишь, кого приглашал лично: группу «Аквариум».

Группа категорически отказалась.

Зато сейчас эта группа всем составом выступила против войны. Но мы за тем же и звали группу! Чтоб она остановила бомбёжки Донецка! Приглашение лично Александр Захарченко согласовал и визировал. Но те бомбёжки были кого надо бомбёжки.

Владимир Путин подчеркнул, что российская военная спецоперация на Украине стала вынужденным шагом, поскольку Москве не оставили шансов...

В донецком художественном театре, помню, не было в 2014 году режиссёра. Они попросили меня помочь найти, и я пригласил своего знакомого режиссёра на эту должность. Он, кажется, всерьёз раздумывал и был уже готов согласиться, но его сын, знаменитый артист, сказал: «Отец, если ты поедешь туда работать, моя профессиональная карьера здесь, в России, закончится. Мне больше не дадут ни одной роли».

И режиссёр не поехал.

Потому что сын его не обманывал.

Мне не раз и не два говорили молодые российские актёры и актрисы: «Захар, я хотел бы приехать к вам в Донецк, но главреж, худрук и директор моего театра сразу сказали мне: «Пиши рапорт на увольнение и вали».

Помню, в 2015 году я подготовил сборник стихов о донбасской трагедии. Это была чудесная и яркая книга, но мне странным образом отказали в её публикации все ведущие российские издательства.

Неприлично такие книги выпускать.

Затем мы сделали спектакль донбасской поэзии, но нас не пустили ни в один московский театр.

Этот список нелепых поражений слишком длинен, чтоб его приводить, тем более покажется, что здесь кто-то сводит счёты.

Нет. Я не свожу счёты. Я хвалюсь.

У меня прекратились переводы на иностранные языки, потому что даже российские агенты не решаются работать со мной.

Я, как и большинство литераторов, поддержавших Донбасс, вылетел изо всех премиальных процессов и неделю назад, забравшись зачем-то на сайт «Журнального зала», захохотав в голос, обнаружил, что ни один толстый литературный журнал за минувшие восемь лет не упомянул даже имени моего. А это 20 редакций!

Я для них умер в 2014 году.

Нет, это прекрасно, подумал я.

Я горжусь этим концентрированным невниманием.

Я не печалюсь. Мне всё равно.

Но мне не всё равно, когда Юнна Мориц, великий русский поэт, говорит, что не может издать своих новых книг. Почему? Потому что она в своей собственной стране, где действует множество издательств, для этих издательств — персона нон грата.

Мне не всё равно, когда великий русский поэт Юрий Кублановский спокойно сообщает, что с 2014 года он загнан по той же причине в «либеральное гетто».

Мне не всё равно, когда на крупнейших музыкальных радиостанциях из года в год гоняют по кругу ровно тех, кому нынче невыносимо стыдно, а все мои товарищи, что приезжали с концертами в Донбасс, признаются, что в их отношении действуют теневые баны — радийные, сетевые, фестивальные.

Старые песни у старых звёзд, посещавших Донбасс, крутят, но ни одна из многочисленных песен донбасского сопротивления за все эти годы не попала в ротацию ни одного российского радио.

Это исключено! При всём том, что это по-настоящему популярные песни.

Разговор всегда короткий: «О, у вас песенка (стишок, спектакль, киношка) про Донбасс?» — и перед вами тут же закрываются двери и ставни приличных салонов, журналов, каналов, порталов.

Наивные люди думают, что империалистами и милитаристами в России оккупировано всё.

На самом деле ими в лучшем случае оккупирована телевизионная студия Соловьёва.

Российская культурка оккупирована совсем другими людьми.

Вот вы увидели в минувшие сутки все эти душеспасительные списки тех, кто «против войны», но вам даже не показали короткий список тех, кто из культуры понимает и принимает происходящее.

Знаете, почему вам их не показали?

Да потому, что их нет.

Почти все они боятся! Их же свои съедят, если они голос подадут!

В Верховной раде зарегистрирован законопроект, который заставит согласовывать совместные российско-украинские фильмы с экспертной...

Как едва не съели замечательного поэта Кушнера за цикл стихов о Крыме в своё время.

И что же теперь нас ждёт?

Они сейчас переждут этот вот кошмар (а это кошмар). При этом никто из них в знак протеста не откажется ни от должности, ни от зарплаты.

И едва всё завершится — всё начнётся с того же места.

Они продолжат тихо душить всё, что было «за войну».

Все, кто думают, как им совместить свою продонбасскую, прорусскую позицию и свою творческую карьеру, — они мучительно дезориентированы.

Я уже восемь лет получаю письма и смс примерно следующего содержания: «Мысленно с вами, но вслух сказать не могу, сам понимаешь».

У нас даже гуманитарку в Донбасс самые смелые представители артистического мира — те единицы из них, которым действительно было стыдно, — отправляли тайно. Тайно! Лишь бы никто не узнал!

Зато писать: «Прости, Украина» — в бложиках, имитируя необычайное мужество, можно в открытую. Потому что это лишь выглядит как «пощёчина общественному вкусу».

На самом деле ты подаёшь сигнал сильным мира сего: «Я с вами, я ваш! Я не с ними! Видите?»

И они видят.

...Пройдёт три недели или три месяца — и, оказавшись где-нибудь в Тавриде, я снова увижу на сцене одного за другим всех тех, кому сегодня и вчера было «стыдно».

И никого из тех — поющих или играющих на сцене, — кто сегодня рискнул поддержать собственную армию.

Наше государство, которое иной раз слишком остервенело бьёт по советским ценностям, имеет столь высокую поддержку народа даже в эти трудные дни, потому что три четверти страны были рождены и выросли давно: на прежних учебниках, на тех книгах, на тех идеалах.

Хорошо, что эту чудовищную беду, случившуюся с братским народом, решили выправить сегодня. Сегодня ещё есть для этого время. Сегодня ещё есть поддержка большинства.

Через 30 лет — с этими вот кумирами и с этой вот культуркой — государство не имело бы и десятой доли этой поддержки.

Культурка при первой же опасности сдалась бы сама и сдала наше с вами государство.

На щелчок пальцев, в один миг.

Захар Прилепин