Учреждая «стратегический механизм» с Америкой, Турция готовится к новому вторжению в Ирак

Вооружённые силы Турции рассчитывают провести крупномасштабную наземную военную операцию на севере Ирака против боевиков запрещённой в стране Рабочей партии Курдистана (РПК). По информации издания Hürriyet, соответствующее соглашение достигнуто с иракскими федеральными и местными властями. «Прежде всего, в регионе, где проводилась операция "Коготь-замок", будет проведена крупномасштабная наземная операция. Перед операцией было достигнуто соглашение с центральной администрацией Ирака и администрацией Эрбиля, контролируемой семьей Барзани», – пишет близкий к властям обозреватель Абдулькадир Сельви. Ещё летом президент Реджеп Эрдоган пообещал «решить вопрос с безопасностью границы», и вот теперь планируемой операцией планируется «закрыть» от курдских отрядов все 378 километров границы с Ираком.

Думается, однако, что речь идёт о реализации давних более широких планов Анкары по обретению контроля над  обширными районами Иракского Курдистана (Курдский автономный район), на севере Ирака. Будучи столетиями частью Османской империи, после 1923 г. бывший Мосульский вилайет вместе с его нефтегазовыми ресурсами вошёл в состав сначала подмандатного Великобритании, а затем и независимого Ирака. Непростая история взаимоотношений этноконфессионально пёстрого региона (с преимущественно курдским населением) с центральной властью в Багдаде привела к фактическому выделению после свержения Саддама Хусейна и с началом в 2003 году американской оккупации курдского квазинезависимого «государства» с центром в Эрбиле, неизменно притягивающего к себе разнонаправленные внешние интересы. Помимо США, Ирана, Израиля, отчасти нефтяных монархий, повышенный интерес к региону проявляет Турция, лелея далеко идущие планы по обеспечению бессрочного контроля за этим регионом, важным для Анкары своими нефтегазовыми ресурсами и транзитными нефтепроводами, протянувшимися к средиземноморским портам Турции (Джейхан, Искендерун, Юмурталык). 

Минувшие месяцы отмечены повышенным вниманием к Эрбилю турецких руководителей высшего ранга. Так, в конце января там (надо отметить, после заезда в Багдад) побывал глава турецкой разведки Ибрагим Калын, один из наиболее близких Эрдогану людей, встретившийся с представителями курдского регионального правительства, а также с бывшим президентом Масудом Барзани. Обсуждавшиеся вопросы предугадать несложно – «борьба с терроризмом», сотрудничество в противостоянии РПК, традиционно сближающей Анкару и клан Барзани («Демократическая партия Курдистана»), а также, возможно, более широкие проблемы безопасности. Напомним, угрозы с сопредельных территорий всерьёз беспокоят Иран, некоторое время назад нанесший точные ракетные удары по ряду американских и израильских военно-разведывательных объектов в пригороде Эрбиля. Несмотря на внешнюю сдержанность и стремление вести диалог, ирано-турецкие отношения в беспокойном регионе идиллическими назвать сложно. 

А в феврале в Эрбиль для переговоров с главой местного правительства Марусром Барзани приехал уже министр обороны Турции Яшар Гюлер. Согласно официальному сообщению ДПК, стороны «обсудили политическую ситуацию в регионе, последние события на Ближнем Востоке и сохраняющуюся угрозу терроризма». Что же касается сепаратных контактов Анкары с Эрбилем, обсуждения «также охватывали темы отношений Турции с Ираком и Курдистаном (хотя бы формальная принадлежность Курдского автономного региона Ираку, как видим, не отмечена. – Прим. ред.) и пути расширения связей между Курдистаном и Турцией» с обязательным упоминанием «взаимных интересов и выгод от укрепления двусторонних отношений». 

Как отмечает Центр арабских исследований в Вашингтоне (октябрь 2023 г.), Анкара стремится любыми средствами, под предлогом борьбы с «курдскими террористами» утвердиться в Северном Ираке. Прежде всего, это делается для контроля за нефте- и газодобычей с последующей перекачкой нефти в Турцию и через Турцию в Европу. Соответственно, в турецких СМИ нередки призывы к большей военно-политической активности в этом регионе. В рамках решения этой стратегической задачи в Анкаре заблаговременно занялись формированием местных протурецких администраций в районах Ирака и Сирии, оккупированных турецкой армией в ходе нескольких вторжений, начиная с 2011 года.

По оценке упомянутого Центра, «ни для кого не секрет, что турецкая поддержка ДПК является частью её более масштабных геополитических расчётов». Прежде всего, сказывается энергетический, точнее – нефтеранзитный фактор: «Турция, с её растущими потребностями в энергии, воспринимает Киркук как ключевого партнера в обеспечении энергетической безопасности. Нефтепровод Киркук – Джейхан, протянувшийся между Ираком и Турцией, является символом этого партнёрства». В то же время ранее власти Эрбиля «выразили обеспокоенность по поводу ежедневной отправки 85 тыс. баррелей нефти в Багдад без получения соответствующих платежей», что стало отражением беспрестанных тяжб за распределение доходов от добычи и транзита энергоресурсов, в том числе в европейских судах.

Некоторое время назад власти Курдского автономного региона «направили письмо президенту США Джо Байдену, предупредив, что сама структурная и экономическая целостность Курдистана без упомянутых платежей находится под угрозой». В контексте известных турецких планов и действий на севере Ирака резонно предположить, что данное письмо, олицетворяющее устремлённость Эрбиля к дистанцированию от Багдада в сторону Анкары, могло быть инспирировано в Ак-Сарае. Выступая за прекращение безвозмездных поставок курдской нефти для общеиракских нужд, Турция подтвердила свою линию на де-факто экономическую дезинтеграцию своего южного соседа. Отправка же того письма в Вашингтон была призвана хотя бы косвенно обозначить вовлечение Вашингтоне в отвечающие интересам Анкары региональные комбинации.

Помимо энергоресурсов, «…Турция также имеет преимущество в споре о разделе воды, который остается на первом месте в списке требований Багдада к Анкаре. Иракские лидеры уже давно заявляют, что турецкие плотины сокращают запасы воды в их стране, и требуют заключения соглашения о справедливом распределении воды в пользу жизненно важных рек Тигр и Евфрат». Речь идет о долгосрочной и уже реализуемой программе создания крупных ГЭС в турецком секторе этих бассейнов, вблизи северного Ирака и Сирии, ещё со второй половины 2010-х гг. сокращающей их водосток в южном направлении. Несмотря на негативные экологические и в целом социально-экономические последствия для Ирака и Сирии, характерно отсутствие информации о об официальной поддержке Эрбилем позиции Багдада (и Дамаска) по спорным вопросам распределение гидроэнергетических ресурсов в регионе.

Немало вопросов насчет целостности Ирака вызывает и небезызвестный турецкий проект создания к концу 2020-х гг. транзитного (в том числе энергетического) коридора Персидский Залив – Европа, между иракским портом Фао и турецкими транзитными артериями на Балканы. 

Официально в Багдаде эту идею вроде бы поддерживают, однако в Анкаре пока не уточняют, каким образом и с каким долевым участием  вовлекаемых государств планируется  управление столь масштабным трансграничным коридором. Едва ли «централизованное» управление им из Анкары, позиционирующей себя в качестве макрорегионального энергетического хаба, вызовет всеобщий восторг, особенно в случае переориентации иракского нефте- и газоэкспорта с портов Басра и Фао на трубопроводную систему Турции через тот же Курдский автономный район, способствуя его ещё более тесной интеграции с северным соседом.

Надо полагать, иракско-курдская проблематика нашла отражение в ходе недавних консультаций министра иностранных дел Турции Хакана Фидана с госсекретарем США Блинкеном в рамках формируемого сторонами «американо-турецкого стратегического механизма». Вероятное вторжение турецкой армии в Ирак станет прологом очередной региональной эскалации, способной среди прочего ещё больше осложнить сирийско-турецкие отношения, а также отрицательно сказаться на взаимодействии в рамках российско-ирано-турецкой посреднической «тройки». Основная цель Белого дома – не допустить усиления на Ближнем Востоке антизападных сил сопротивления, в том числе путём провоцирования разногласий в российско-турецких отношениях. Так, уже в первом пункте «Совместного заявления о стратегическом механизме США – Турция» выражается «поддержка Соединенными Штатами и Турцией суверенитета и территориальной целостности Украины против неприемлемой войны России. Соединенные Штаты приветствовали усилия Турции в Черном море, включая недавно объявленную целевую группу по противоминной борьбе и содействие жизненно важным безопасным маршрутам для зерна и другой международной торговле». Ранее, принимая хозяина офиса Зеленского, наряду и известными уже штампами о «территориальной целостности Украины», турецкий лидер выразил готовность «провести мирный саммит, в котором примет участие и Россия».

Не исключено, что в ближайшее время англосаксы активизируют свои усилия на турецком направлении с целью создания логистических препятствий на путях снабжения российской группировки в Сирии, а также международной морской торговли в регионе.

ДМИТРИЙ НЕФЁДОВ