«Психологическая травма с ними навсегда». Как живут беженцы из Артёмовска

Из соображений безопасности мы не называем ни город, ни адрес, где находится пункт.

Центр был создан в сентябре прошлого года и является, по сути, транзитным. Это пятиэтажное общежитие, хрущевка. Здесь раньше жили студенты и рабочие.

Комнаты — примерно по 18 квадратов. Удобства и кухни — на этаже. Столовая — на первом этаже.

Сразу после входа в здание попадаешь в просторный холл. В его правой половине — администрация, в левой — зона отдыха для беженцев: диваны и большой телевизор, включен постоянно.

Там же, в холле, два больших бака с питьевой водой. На первом этаже в конце коридора стоят огромные баки с водой технической. Очень тихо, никаких шума и сутолоки. Почти пустые коридоры.

Ремонт в здании в последний раз делался — если вообще делался — еще при Украине: зеленые стены и деревянные коричневые полы. Осталась даже агитационная наклейка «Партии регионов»: «Достаток — народу. Власть — Регионам. Виктор Янукович».

Время от времени заходят люди — беженцы. Всем примерно сорок-пятьдесят лет. Молодежи не видно.

Люди либо смотрят телевизор, либо идут в город по своим делам. Кто-то даже смог устроиться на работу. Беженцы в основном из Соледара и Бахмута/Артемовска тут, как правило, долго не задерживаются, а отправляются в другие ПВР на территории республики.

Кто-то остаётся на на пару недель, пока получит российские документы. Как правило, после этого уезжают в «Большую Россию».

«За все время существования нашего ПВР через него прошли 4 тысячи беженцев. В настоящий момент тут находится чуть более 100 человек, — рассказывает Неля Казимировна, комендант пункта. — Мы расселяем их по комнатам по 3 человека. Семьи отдельно. Когда был большой наплыв, могли селить в комнату и больше. Питание трехразовое. Вода, в том числе горячая, круглосуточно. Есть стирка.

Беженцы имеют возможность, если захотят, готовить себе на кухне. Все прибывшие получают по 10 тысяч рублей единоразовой помощи, а также по 3–4 тысячи им доплачивают. Нашему ПВР помогают разного рода российские гуманитарные организации. Привозят одежду, питание, медикаменты. Помогают и местные жители».

В столовой накрывают завтрак: вареная сосиска, макароны и кабачковая икра. В углу под столами стоят банки с соленьями: огурцы и та же кабачковая икра, томатный сок и зеленый горошек.

Говорим с беженцами. По их лицам видно, что люди побывали в аду — в Бахмуте во время боёв.

«Эта травма останется теперь с ними на всю жизнь. Навсегда. — поясняет психолог, которая работает с беженцами в ПВР каждый день. — Диагнозов мы им не ставим, их ставят только психиатры и психотерапевты. Мы лечим с помощью разговора.

Для беженцев главное — поговорить, излить душу, найти сочувствие. Многие семьи распались. Жены потеряли мужей, матери — детей, сыновья — родителей. Мы стараемся всем помочь найти своих родственников. Разговариваем с ними каждый день.

Сейчас я работаю здесь одна. Когда был наплыв беженцев, с ними работали 3–4 психолога каждый день».

Михаилу за 50. Говорит, что ад в Бахмуте начался для него в феврале этого года:

«Воды и еды нам хватало. Их завез в город фонд Рината Ахметова. Самое страшное — это постоянные обстрелы. Мы прятались в подвалах. Выйти на улицу было невозможно. Было много раненых среди мирных жителей.

У меня хранилось большое количество медикаментов. Откуда взял — не скажу. С их помощью я и лечил гражданских целый месяц. Делал уколы, перевязки. Мог бы и уехать из города, но понимал, что своим землякам должен помочь.

Ходил в расположение ВСУ. Просил, чтобы из города вывезли раненых гражданских. Отказались. Лучше бы не ходил. Вернулся — оттуда по нам сразу пошли прилеты.

Спасибо вагнеровцам. Вывели нас из подвалов и вывезли из Бахмута».

Другие беженцы тоже с уважением отзываются о вагнеровцах. Кто-то даже носит футболки с эмблемой «музыкантов».

62-летний Олег тоже сидел в подвале в Артёмовске во время боёв, время от времени выбираясь на улицу:

«Один раз вышел — прилет мины. Рядом человеку оторвало ногу и разворотило живот, долго не протянул — истек кровью.

Столько трупов! Я до сих пор отойти не могу от увиденного. Сейчас несколько полегче, но все равно психологически тяжело. Уезжать не хочу — жду, когда можно будет возвратиться в Бахмут. Пережидаю в ПВР. Тут хорошо, нас кормят. Все в порядке».

Сибиряк Ростислав Антонов, депутат Новосибирского городского совета, помогает Донбассу с 2014 года. Последние полтора года живет на два города — Новосибирск и Донецк. Собирает со всей России в свой фонд деньги, закупает все, в чем нуждаются гражданские и военные Донбасса.

Помогает он и этому ПВР.

«Сейчас привез из Новосибирска команду узбекских строителей. Хотел нанять ремонтников в этом городе, но, увы, не нашел. Из Донецка сюда ехать не хотят. Вот привез узбеков. Они сейчас делают туалеты и душевые, ремонтируют комнаты.

Привожу в этот ПВР и гуманитарную помощь. Все, что привез в последний раз, уже разобрали», — говорит Ростислав.

Знакомимся с 50-летним веселым бригадиром по имени Рашид. Спрашиваем, почему приехал в Донбасс помогать – и не страшно ли было.

«Нет, не страшно. Тут тихо. А приехал потому, что я советский человек. Тут живут советские. Вот я и приехал помогать советским», — смеется бригадир.

Сразу стало понятно, что здание (постройка 70-х годов) и его внутренняя инфраструктура нуждаются в срочной реконструкции. Но без помощи государства Ростиславу вряд ли удастся сделать полноценный ремонт.

Уже понятно, что поток беженцев в ближайшее время не иссякнет. Поэтому государству следует срочно принять программу обустройства всех ПВР на территории Донбасса, чтобы они стали современными удобными центрами. Ведь для беженцев эти ПВР — лицо России. Поэтому впечатление от них у людей должно быть как можно более позитивное.

Александр Чаленко